Грешнов Михаил - Эла
Михаил Николаевич Грешнов
ЭЛА
- Ты видишь город? Это не простой город, в нем живет музыка.
Они спустились с холма. Лес отошел назад, в лесу выжженная поляна,
корабль. Города Виктор не видел и раньше. С орбиты планета выглядела зеленой:
леса и леса. С поляны, окруженной деревьями, города тоже не было видно.
Он готовил авиэт для полетов, развернул крылья.
За работой не заметил, как появилась Эла. Она пересекала поляну. Была она
как с детской картинки: тоненькая, руки, ноги - соломинки, голова с кулачок, а
глаза - блюдца.
Оказалось, что это издали. Вплотную хрупкость ее была не больше, чем у
танцовщицы. Голова и глаза обыкновенные.
- Здравствуй! - сказала она.
- Здравствуй! - ответил Виктор.
- Пить хочешь? - В руках у нее появился листок, похожий на листок водной
кувшинки, в углублении поблескивала вода.
- Хочу, - ответил Виктор.
Разговор происходил машинально, во всяком случае, для Виктора: летчик
занимал в нем пассивную сторону. То, что разговор необычный, на русском, - в
двадцати двух парсеках от Родины, - еще не дошло до сознания. Виктор ответил
на вопросы, выпил воду - вода была прохладная, свежая, - и когда в последующую
секунду не знал, куда деть листок: бросить на землю или вернуть, - понял
наконец, какое чудо эта внезапная встреча.
- Меня зовут Эла, - услышал он.
- Меня Виктор.
- Что ты думаешь делать?
- Пока не решил.
- Пойдем со мной, - предложила Эла.
- Куда?
- В город.
- Может быть, полетим? - спросил Виктор.
- Не надо. Пойдем.
Пошли.
Корабль, авиэт остались на поляне. Виктор не прикрыл их силовым полем, не
взял оружие: небо, Эла внушали ему чувство безопасности.
Девушка шла впереди. На редколесье Виктор догонял ее, шагал рядом. Как он
мог подумать, что она с детской картинки? Сказал бы, с экрана: артистка. Но и
это слово не подходило к спутнице. Балерина?.. Легкость шагов, движений - все
это было. Но балерина - совсем не то слово. Земная девушка. И неземная
одновременно.
Что-то в ней переменчивое, неуловимое. Румянец - и нет его, ресницы то
бросят тень на глаза, то раскроют сиянье глаз. Легкие плечи, легкое платье. На
ногах травяные сандалии. В имени - музыка.
И еще: лицо ее постоянно менялось. Будто кто-то лепил его на глазах у
Виктора. Больше лепил, чтобы удовлетворить Виктора. Ничего не осталось от того
лица, которое Виктор увидел на поляне, когда появилась Эла. Сейчас это другое
лицо, другие глаза. На миг у Виктора в душе шевельнулась тревога. Но он тут же
отбросил тревогу: кажется. Новый мир, яркие впечатления. Впечатления меняются
- вот и все.
Они вышли из леса, оказались на отлоге холма.
Но и отсюда Виктор не различал города в зелени.
Или город сам был зеленью: купола - кроны деревьев, башни как кипарисы. Но
музыка...
- Слышишь? - Эла остановилась.
Кажется, это был шум. Не птичий гомон. Не полет ветра. И не говор толпы.
- Что это? - спросил Виктор.
- Я же говорила тебе, - ответила Эла, - город.
Они вошли в город.
Ничего подобного Виктор не ожидал встретить. Не было улицы, тротуаров. Не
было пешеходов, транспорта. Направо, налево от Виктора, Элы стояли - дома, не
дома - островки зелени в виде беседок, остроконечных пагод. Было похоже на
подстриженные садовником группы деревьев. Но ни одна ветка не была здесь
отрезанной. Ветки прилегали друг к другу, находили. одна на другую, образуя
живую плотную ткань.
Город, однако, жил. В куполах, беседках, словно в ульях, слышалось биение
жизни, и это создавало шум, который удивил Виктора еще при подходе к городу.
Все